Интервью сайту sports.ru (январь 2024)
– Помню, как подошел к маме и спросил: «Почему папа такой расстроенный?» – «Спартак» опять проиграл», – рассказывает Черданцев Sports.ru. – Сделал логичный детский вывод: для хорошего настроения папы надо, чтобы «Спартак» выигрывал. Это был 76-й год, когда клуб вылетел из Высшей лиги.
В 77-м следил за «Спартаком» по газете – Первую лигу по ТВ не показывали. Трансляции по ТВ смотреть стал в 78-м и уж совсем осознанно - в чемпионском сезоне-79, прекрасно помню золотой матч с ростовским СКА.
Первый поход на футбол – финал Кубка СССР 1981 года, который «Спартак» сенсационно проиграл СКА 0:1. Мирзоян не забил пенальти, попав в штангу. Много лет спустя мы с Александром Багратовичем летели вместе на мероприятие в Ереван. Я сказал: «Знаете, для меня настоящий футбол начался с вашего удара в штангу». Было очень интересно узнать ту историю из первых уст.
С детских походов на футбол запомнилось очень много подвыпивших на трибунах. Поэтому папа не очень приветствовал, походы на стадион. Один случай остался в памяти на всю жизнь. 82-й год, Гаврилов забил победный «Арсеналу» на 88-й минуте [в 1/32 в Кубке УЕФА] – 3:2. Рядом сидел подвыпивший мужик – вскочил и начал истошно орать: «Юра, Юра!». Глаза – от постоянного пьянства какого-то желтого цвета - из орбит вылезали, такие эмоции увидел вблизи впервые. Меня это даже испугало.
Тот сезон закончился для «Спартака» трагедией с «Харлемом» (в давке на стадионе погибло по официальным данным 66 человек, по неофициальным – гораздо больше. – Sports.ru). Мы тоже должны были пойти, но поскольку погода испортилась, остались дома.
– Кто был любимым игроком в «Спартаке»?
– Конечно, Федор Черенков. Был и остается. Даже сейчас, увидев живьем много выдающихся футболистов, писав о них, комментировав их игру, на вопрос о лучшем отвечу однозначно: «Черенков». Он и человек удивительный.
Как-то ехали со сборной ветеранов, стою у автобуса. Там Дасаев, Гаврилов, стою, топчусь рядом. Захожу последний – вижу только одно свободное место, а рядом Черенков. Стесняюсь, а он: «Георгий, ты чего? Садись». Болтали всю дорогу.
Запомнилось его отношение к жизни – спокойное и душевное, ни малейшего флера звездности. Ни в речи, ни в поступках. Общался со мной на равных – меня это поразило. Ты начинающий комментатор, рядом легенда советского футбола. И он тебе – с уважением: «А я тебя слушаю. Молодец!». Помню, меня удивило, наслушавшись всяких разговоров о его здоровье, что он настолько был в теме относительно того, что происходит в чемпионате страны, смотрит матчи. Я думал, он футболом почти не интересуется, оказалось – еще как интересуется.
Даже выходил на поле с ним – в ветеранском матче сборной СССР. Удивительное ощущение достроенной реальности. Это было в Ереване на юбилее Эдуарда Маркарова. Полный стадион, все великие в составе, а я поехал как ведущий. Перед матчем болтался у поля, ко мне подошел Мирзоян: «Бутсы взял?» – «В смысле?» – «У нас народу мало, замен почти нет. Готовься». Думал, шутит. Все как в тумане было. Выпустили минут на 10. В форме сборной СССР! Я даже пару точных передач успел сделать. Абсолютно космическое путешествие.
– Как попали в секцию «Спартака-2»?
– В общеобразовательной школе в Ленинском районе (сейчас это Хамовники) проводили детский чемпионат по футболу.
Я учился в первом классе, вообще не умел играть. Первый раз по мячу ударил на продленке, но бегал быстро – и меня пригласили. Просидел почти все матчи на скамейке, а потом нам дали пенальти на последней секунде. Игру уже не спасти, все расстроенные пошли к раздевалке, я подбежал к тренеру: «Можно?» – «Бей». Ударил пыром – по-другому не умел. Забил. Помню, как мяч сквозь рваную сетку стукнулся о стену. Мой главный гол в жизни.
После подошел учитель физкультуры той школы, где проходил турнир: «Делаем секцию, приходи». Бабушка с мамой очень удивились – у нас академическая семья, люди университетские. Были варианты с музыкальной школой, но папа как большой поклонник футбола дал добро. Спасибо ему за это!
Первый тренер – Олег Васильевич Шахин – вел физкультуру в той школе, но всегда мечтал тренировать. Большой энтузиаст. Возил нас – обычную районную команду - на турниры в другие города. Это было похоже на что-то вроде частной футбольной школы, хотя денег за тренировки наши родители, естественно, не платили. Олег Васильевич работал с нами из любви к искусству. В 82-м его пригласили в «Спартак-2», и он взял двух-трех ребят из нашей команды, кто поприличнее. В том числе меня.
Это никак не связано с детскими симпатиями к «Спартаку». Позвали бы тренера в «Динамо» или в другой клуб, я бы оказался там.
– Та команда имела отношение к главному «Спартаку»?
– Имела. В СССР нельзя было купить права на бренд, как сейчас. У меня ребенок занимался футболом – и на одном турнире пару лет назад его команда попала в группу с четырьмя ЦСКА. Я так и не понял, как это возможно.
В советское время никто не мог нацепить ромбик просто потому, что так захотел директор школы. Были Добровольные спортивные общества (ДСО) – под их эгидой существовали команды. «Спартак» Кострома, «Спартак» Нальчик и так далее. Команды подчинялись ДСО, оно – спорткомитету. Все было серьезно. За мат – сразу красная. Поэтому в отличие от нынешнего времени даже отпетые хулиганы на поле не сквернословили. За красную карточку на детских турнирах вызывали на комитет. Это были не шутки, могли из-за этого возникнуть проблемы у родителей на работе. Я не получал красных, но ребята в команде получали, потом рассказывали, что это не самый лучший момент в жизни. Потом старалась играть и вести себя на поле корректно.
В те годы появились спортивные школы олимпийского резерва (СДЮСШОР) по разным видам спорта – как академии в футболе сейчас. Самый высокий уровень детско-юношеского спорта. На Москву в футболе таких было пять-шесть – у них была своя лига.
Следующая ступень – лига среди клубов Москвы, из двух, если не ошибаюсь, дивизионов. «Спартак-2» играл в высшей группе, очень высокий уровень. Там же «Спартак» из Сокольников. Мы хоть и были двойкой, но вообще не ощущали себя так. Почти всегда находились выше в таблице, чем номинально первый «Спартак». Наши матчи со «Спартаком» из Сокольников были самые главные дерби для нас – всегда хотелось доказать, что «двойка» это цифра.
Получалась такая вертикаль: сдюсшоровский «Спартак», клубный «Спартак» и клубный «Спартак-2». Раз в год зимой собирались в манеже главной команды – и играли друг с другом. Если круто себя проявил, могли забрать в СДЮСШОР. Но я таких примеров не видел. Уровень академии он и сейчас на голову выше, чем в любой городской команде. Кто готов был тренироваться каждый день и мечтал стать футболистом (или родители мечтали), туда и шли на просмотр, и вот уже если не проходили, то тогда на ступеньку ниже – в клуб. То есть уровень команд СДЮСШОР был очень высокий, поэтому против нас обычно ставили ребят на год младше – 72 года рождения, чтобы хоть как-то уравнять шансы. Все равно нас возили – как «Сити» против команды из пятого дивизиона – по 5-6 отгружали нам без проблем.
Хорошо помню, как на наши матчи в манеже иногда приходил Константин Иванович. Все шептались: «Бесков сегодня будет». Для нас, мальчишек, увидеть кого-то из настоящего «Спартака» вживую, тем более Бескова, было чудом.
– Какие результаты показывал «Спартак-2»?
– У нас команда 71-го года сильная была. Ниже третьего места в высшей группе почти не опускались. Дома лежат дипломы: «Награждается за первое место на зимнем первенстве Москвы сезона-1987». В летнем чемпионате дважды были вторыми, один раз третьими.
Все наши матчи до одного у меня записаны в тетрадке: голы с минутами, погода, состояние поля (по пятибалльной системе – там за несколько лет оценка «пять» раза два попадается, в основном 3 или 4 с минусом). За 6 сезонов сыграли 209 матчей, 110 побед, 354 забили, 189 пропустили. Это против лучших клубных команд Москвы – «Динамо», «Торпедо», «Спартака», «Москвича», «Буревестника», «Союза».
У меня точно подсчитано: за «Спартак-2» сыграл 176 матчей, забил 11 голов (я в полузащите играл, мяч у меня в основном над головой летал, поля были такие – не для комбинационного футбола). Жаль, голевые не записывал. Тогда на это не обращали внимания.
Самый красивый гол? Как раз в манеже против СДЮСШОР «Спартак». Идет длинная передача, чуть за спину защитнику. Набрал хорошую скорость, повезло с отскоком – мяч коснулся ковра, я удачно поймал на подъем – метрах в двух от левого угла штрафной – и попал в самую девятку. В ближнюю. Учитывая, что это случилось в матче против главного «Спартака», великий момент карьеры. Но в «Барселону» меня не позвали.
– Рассказывали, что район, где базировался «Спартак-2», был суровым местом. Как это проявлялось?
– Не ходили поодиночке даже от метро до стадиона – собирались у ВДНХ всей командой. Иначе можно было по лбу получить. Когда ездили на выездные матчи, тоже минимум по 3-4 человека встречались на какой-то станции – только потом топали. Еще было такое правило на некоторых выездах – перед игрой подходил капитан хозяев поля и назначал место для драки стенка на стенку. После футбола.
Но меня ребята не брали. Говорили: «Юрец, не обижайся, но твое дело играть. У нас есть бойцы – без тебя разберемся». Сначала болезненно принимал, а потом понял, что это объективная оценка возможностей. Каждый должен заниматься своим делом.
В то время такие потасовки после футбола были абсолютной нормой. Особенно в некоторых районах. Был такой клуб «Подшипник» с Шарикоподшипниковской улицы. Или «Фили» в одноименно парке. Вот там всегда было весело.
Я учился в английской спецшколе в центре Москвы с детьми, чьи родители работали за границей – в посольствах, советских экспортных фирмах. Все дети очень модные. Многие бывали заграницей, в том числе в капиталистических как тогда говорили странах. А в «Спартаке-2» попал в альтернативную жизнь. У нас отличные ребята были в команде, но в подавляющем большинстве из не совсем благополучных семей. Некоторые лет в 14 уже состояли на учете в милиции. И вот с ними я провел большую часть юношества – тренировки, игры, сборы. Это очень помогло в жизни потом – оценивать людей не по материальному положению, уметь находить общий язык с кем угодно, не рисоваться и так далее. Не было никаких розовых очков.
К сожалению, не все ребята из нашей команды дожили до сегодняшнего дня. Некоторые оказались в эпицентре сложных событий. Один из основного состава погиб в разборках 90-х. Чудесный был парень, веселый, добрый, и вот так вот вышло…
ФОТО
– Где была сделана эта фотография?
– Это 88-й год, наш предпоследний сезон. Основное поле стадиона имени Стрельцова – тогда он назывался ЗИЛ. Нам разрешили выйти и сфотографироваться перед матчем с «Торпедо».
Играли на соседней поляне – где черная земля. В раздевалку возвращались как нефтяники. И, конечно, облизывались на зеленое поле рядом. Тогда мальчику не из СДЮСШОР даже в Москве выйти на травяное поле – просто несбыточная мечта.
Таких арен в городе было две-три. Хуже всего было играть на гарьке. Раз упал – срываешь кожу до крови. Пылища, какие-то финты оттачивать не вариант. Осенью земляные покрытия заливало дождями – три четверти поля в воде. Просто бегаешь по лужам и бьешь со всей силы вперед. Я поэтому на своей позиции и мяч редко получал, как до нашей штрафной мяч дойдет, его кто-то из защитников как бабахнет вперед – бегите, боритесь. Такой футбол.
– На фото не у всех нашит ромбик. Почему?
– Форма выдавалась лет примерно навсегда. К ней шли такие байковые номера и нашивка ромбик. Мне достались цифры 1 и 9 (она же шестерка), очень долго думал, какой номер нашить: 16 или 19. Большие номера (91, например) тогда не разрешались. Я уже говорил, что все было строго. Выбрал 19. Естественно, после многочисленных стирок форма теряла цвет, ромбик отрывался, а на его месте появлялись дырки.
Другая большая проблема – мячи. Когда кто-то доставал чешские Gala, это великое счастье. Хранили в сейфах и доставали только на игры. А тренировались обычными советскими, у которых обязательно где-нибудь был надорван шов и из него торчал кусок камеры - грыжа. Плюс мячей не хватало на всю команду: такого, чтобы 20 человек жонглируют каждый своим, просто не было. Сыграть как мастера по телевизору настоящим пятнистым черно-белым мячом… может было такое пару раз за все время. И это в Москве! Не представляю, чем играли в других городах.
– В каких бутсах играли?
– Школа выдавала наши – фирмы «Старт». Жесткие, как военные ботинки. Лучшие удары в них – пыром. Подрезки и обводящие почти нереально. Когда нет травы, мяч в луже или на песке, под него довольно сложно подвернуть стопу. Естественно, все через знакомых пытались достать адидасовские бутсы.
Купить – очень сложно. Дефицит. Продавались по блату, то есть надо было знать черный ход в магазин, людей. Вообще главное советское слово – «достать», а не «купить». Как в фильме «Мимино», где главный герой, чтобы заселиться в гостиницу, вынужден выстроить целую цепочку – кому-то билеты в театр предложить, кому-то что-то еще.
Мне повезло: учился в классе с сыном защитника «Динамо» Валерия Зыкова. Мальчика звали Антон. Как-то сказал ему: «Можешь отца попросить достать нормальные бутсы?». Он принес адидасовские Klaus Fischer – б/у, но в хорошем состоянии. Может, кто-то в «Динамо» в них играл. С трудом убедил родителей купить – бешеных денег стоило. Приехал на тренировку – вся команда разглядывала такое чудо: фирменный язычок, прикрывающий шнурки, полоски.
– Какой самый памятный момент?
– Как попал в крестовину на Кубке Москвы. Поперся зачем-то бить пенальти. У нас был штатный, но он уже заменился. Счет 3:3, конец матча, нам нужна только победа. Я очень уверен в себе, говорю: «Парни, все сделаю». Двинул в каркас, это был грандиозный промах. Как Роберто Баджо в финале ЧМ – понятно, что в другой системе координат. Было так стыдно, просто не хотел в раздевалку возвращаться.
Но у меня были хорошие отношения с ребятами, поэтому никто не побил, никаких претензий не предъявлял. Но страшно стыдно, что полез и подвел людей. Урок на всю жизнь: не лезь туда, куда не следует, если есть тот, кто это может сделать лучше.
– Думали о профессиональной карьере?
– Нет. Последний сезон – даже по записям в тетради вижу – практические везде написано: «Не играл». Раз в 5 матчей приезжал – меня ставили по старой памяти. Как ветерана, который с создания команды.
В 10-м классе вовсю занимался с репетиторами, чтобы поступить в университет. Но объективно говоря, выдающихся данных в футболе у меня и не было.
Плюс в 80-е футбол как профессия не сулила ничего вообще. Никаких гарантий. Это сейчас одним контрактом можно обеспечить себя на всю жизнь, а тогда что? Ну станешь ты зарабатывать чуть выше, чем квалифицированные работники из другой сферы. Будут льготы в виде помощи в покупке машины. Но это не те коврижки, ради которых готов сделать такой сложный выбор. Месить 8-9 лет гарьку, бегать в лужах по колено. А вдруг травма? Я играл в футбол просто, потому что мне нравилось.
– Жесткую травму получили уже после выпуска из «Спартака-2»?
– Ну вот как раз к вопросу о травмах. Получил ее на матче университетских команд – мой филологический факультет против мехмата. Порвал все сразу – боковую связку, переднюю, повредил оба мениска. Единовременно. Видимо, сказались годы игры на безобразных поля, неправильная физподготовка. Позже показывал наши упражнения футбольным людям. Говорили, что так суставы убиваются. Но в мое время, естественно, нынешних методик не было. Тренеры учились на ходу и импровизировали.
Так все и рухнуло в один день 89 года.
Обидно, потому что это был мой звездный час. Когда я поступил в университет, вдруг выяснил, что довольно прилично умею играть в футбол. У филфака не было своей команды, и я играл за всех подряд, кто звал. Не помню уже как меня заявили, но мы взяли второе место на чемпионате МГУ с географическим факультетом, а там уровень футбола был ну совсем уже приличным, потому что играли только люди с футбольным образованием, в основном старше меня, мне-то на первом курсе еще 17-и не было. А потом начался зимний чемпионат МГУ по мини-футболу. Выяснилось, что мой филологический факультет много лет вообще не участвовал в университетском чемпионате, и я загорелся создать команду. А тут как раз на мой курс перевелись ребята с рабфака, это которые после армии год учились как бы на нулевом курсе, и потом их почти без экзаменов переводили на первый. И мы создали команду. Я там был несмотря на возраст и тренер и капитан. Не зажатый в тактические рамки, перестал бояться, что мне влетит от тренера за потерянный мяч или неточный пас, я начал брать игру на себя, спокойно обводил одного-двух, много забивал. Главный тренер первой сборной МГУ, которая играла в студенческом чемпионате СССР, подошел после одного из матчей и говорит: в первую команду не возьму, мне такие индивидуалисты не нужны, а во вторую приходи. Я не пошел. Наконец-то я мог возиться с мячом столько, сколько хочу! Ну и допижонился. Мы тогда сенсационно вышли из группы, грохнули журфак. Это была настоящая сенсация, потому журналисты были действующими чемпионами. В игре на вылет с мехматом разводим с середины. Первые секунды матча. Я наудачу двинул, вратарь зевнул, гол. На волне эйфории мчу в бешеный прессинг, которому бы Гвардиола позавидовал. А защитник – южный техничный парень – качнул в одну сторону, ушел в другую. Поймал аккуратненько. Я на адреналине вообще ни о чем не думал: прыгнул в правую сторону в шпагате. Нога в пол, хруст на весь зал, адская боль, чуть сознание не потерял. Чувак, который с мячом, за голову схватился. Видимо, я заревел как раненый бизон.
Нога согнулась под 40 градусов. В поликлинике МГУ два здоровенных хирурга не могли выпрямить – блокада сустава, страшная гематома.
– Оперировались?
– Нет. Тогда же не было артроскопов, компьютеров – только полостная операция. Человеку полностью разрезают колено и вручную сшивают, что там можно глазами разглядеть без монитора как сейчас. Мы с родителями посоветовались, а тут еще их коллега после подобной неудачной операции остался с хромотой. Ну и решили не делать. Тем более сустав встал на место, отек спал, ходить можно. Но футбол я не бросил. Более того, играл постоянно. С 1989-го по 2004-й без правого колена фактически. Добивал его. Прямо по ходу игры мог вылететь сустав, научился его вправлять. Ребята, с кем я играл, знали: если я упал с воплями, значит, вылетел сустав. Дальше один человек держит рукой колено, а другой – сильно должен дернуть вверх ногу за пятку. Безумие, конечно. На меня смотрели как на совершенно чокнутого.
Но очень любил играть – никак не мог смириться, что останусь без футбола.
– Что случилось в 2004-м?
– Доигрался до того, что сустав опять сблокировал. Да так, что блокада несколько дней не уходила, колено распухло, я еле ползал. Я тогда уже работал на телевидении, и полетел через некоторое время куда-то со сборной России. Главным врачом в ней был Зураб Орджоникидзе. Разговорились, и он: «Ты что, ненормальный с таким коленом играть? Вернемся домой – немедленно приходи ко мне. Нужна операция. Иначе останешься инвалидом на всю жизнь». Помню, как в самолете футболисты, кто рядом сидел и слышали разговор, говорили: «Если можно обойтись без операции, лучше не делай. Зачем тебе это надо вообще? Займись другим спортом, где нет такой нагрузки на колени. Ты же не играешь профессионально, не зарабатываешь этим».
Но я послушал все-таки Зураба Гиевивича и очень ему благодарен за то, что он сподвиг меня на операцию и направил к светилу спортивной хирургии Алексею Балакиреву. Алексей Александрович после операции сказал, что давно не видел такого безобразного сустава, что о футболе мне надо забыть, но ходить буду. И вот, спасибо Алексей Александрович, 20 лет относительно благополучно хожу. И не только хожу. Несколько лет назад встал на горные лыжи, правда в жестком наколеннике, хорошо, что теперь их на любую травму сколько угодно. Но в одном Алексея Александровича я не послушал, о футболе не забыл и кое-как на чистых мячах поигрываю. Впрочем, после того как я поиграл в одной команде с Юрием Васильевичем Гавриловым (здоровья ему!) и увидел, что можно делать на поле с мячом, стоя на месте более или менее на одной ноге (а Юрий Васильевич в таком состоянии отдавал безупречно точные передачи на любой расстояние – волшебник просто), понял, что можно найти себя в игре при любом состоянии здоровья.
– 15 лет играли в футбол без связок?
– Да. Причем колено вылетало в самый неудобный момент – не только на футболе. Поднимаешься по лестнице – и бац. А вокруг никого.
– Сейчас часто играете?
– Мне уже не 20-30 лет – не так просто найти компанию. Звали в «Лужники» сборники 80-х и 90-х, отвечал: «Ну куда мне?» – «Да мы в удовольствие играем». Раз пришел, увидел, как они друг другу заведенные в ноги прыгают, и все.
С молодыми ребятами-любителями тоже тяжело – они носятся как не знаю кто. Но последние годы нашел компанию – года 3-4 стабильно играл. Без особой беготни, на пасике.
В прошлом году, к сожалению, порвал икроножную мышцу. Причем в хлам. 70 процентов ткани оторвалось, мышца в пятку упала. Год не выходил на поле. Сейчас мышца срослась, остался рубец. Катаюсь на лыжах, но в футбол боюсь играть. Хотя и мечтаю.
Если спросят, что больше всего люблю – играть в футбол, смотреть или комментировать, – то с большим отрывом победил бы вариант играть. Для меня это огромная потеря – не хватает этого движения, азарта, кайфа от забитого мяча или точной красивой передачи. Надо мной жена все время смеется, говорит, ты как мяч увидишь, у тебя глаза прямо загораются.